40 лет назад, 5 июля 1976 года в Израиль благополучно вернулись 102 из 106 заложников, захваченных неделей ранее на борту самолёта компании «Эйр Франс», следовавшего рейсом Тель-Авив - Париж. Террористам удалось угнать лайнер в далёкую от Израиля и Европы Уганду, где правил дружественный им диктатор Иди Амин. Но это не помешало израильтянам спланировать и блестяще осуществить стремительную антитеррористическую операцию.
Редактор LJ Media
Израильский военный журналист, историк :
4 июля 1976 года в ходе беспримерной по отваге операции израильских десантников были освобождены более ста заложников, оказавшихся в плену после захвата палестинскими террористами самолета авиакомпании «Эр Франс».
О подробностях операции «Шаровая молния» впервые рассказал один из главных участников тех событий - командир эскадры израильских транспортных самолетов C-130 Hercules, тогда подполковник, а ныне генерал ВВС в отставке Иехошуа Шани.
Экипаж С-130 после окончания миссии в Энтеббе. Командир экипажа Иехошуа Шани в центре в первом ряду. Из блога , 1976 год
27 июня 1976 года пассажирский самолет авиакомпании Air France выполнял рейс из Франции в Израиль и был захвачен палестинскими террористами и их германскими подельниками. Под страхом смерти террористы принудили французских пилотов приземлиться в далекой центральноафриканской стране Уганда, чей президент открыто поддержал палестинский террор.
Экипаж самолета был принужден террористами к посадке в аэропорту Энтеббе близ столицы Уганды Кампалы. Пассажиров и команду захваченного самолета террористы и солдаты угандийской армии удерживали в старом здании аэропорта.
29 июня, руководствуясь примером нацистов, палестинские террористы осуществили «фильтрацию» - они отделили 83 заложника с израильскими паспортами и евреев-граждан других стран от нееврейских пассажиров захваченного самолета. Пассажиры-неевреи были освобождены. Французский экипаж самолета во главе с командиром корабля решил остаться с заложниками и до конца разделить судьбу своих пассажиров. Всего остались 105 заложников - израильские граждане, евреи-граждане других государств и члены экипажа. Террористы угрожали убить заложников.
Несмотря на абсолютную уверенность зарубежных экспертов, считавших, что ни у одного государства нет шансов на спасение заложников, руководство Израиля приняло решение о проведении силовой операции по освобождению заложников, получившую название Thunderball («Шаровая молния»). Операция Thunderball началась 4 июля 1976 года
Эскадра из четырех транспортных самолетов C-130 Hercules с десантниками на борту вылетела с авиабазы на Синайском полуострове. Целью израильских пилотов был угандийский аэропорт Энтеббе, до которого предстояло преодолеть 4000 километров.
Документальный фильм National Geographic об операции в Энтеббе
На протяжении семи с половиной часов полета самолеты эскадры шли в плотном строю, на предельно низких высотах, в режиме полного радиомолчания, в отсутствии диспетчерского сопровождения с земли. Израильские пилоты совершили беспредельно рискованную посадку во вражеском аэропорту, фактически вслепую, на взлетно-посадочную полосу, окруженную вражескими солдатами.
Освобождение заложников произошло практически мгновенно: с момента первого выстрела и до момента ликвидации всех 6 террористов и 45 угандийских солдат, охранявших заложников, прошло всего несколько минут. После освобождения заложников специальный отряд ВВС уничтожил на аэродроме восемь вражеских самолетов-истребителей МиГ-17 и радарную вышку из опасения возможного преследования. Через час после начала операции первый самолет с заложниками вылетел в Найроби на дозаправку, а еще через 42 минуты Уганду покинул последний израильский самолет. Героев-летчиков и десантников вместе с освобожденными заложниками ждала триумфальная встреча в Израиле.
Весь мир с восторгом принял весть об успехе беспримерной по отваге операции израильских коммандос по освобождению заложников в Энтеббе. Только СССР и его «арабские братья» яростно осудили победу Израиля. Под давлением русских ООН приняла резолюцию, в которой Израиль в очередной раз был осужден «за вопиющую агрессию».
О подробностях операции «Шаровая молния» 5 июля этого года впервые рассказал в интервью пресс-службе ЦАХАЛа один из главных участников тех событий - командир эскадры израильских транспортных самолетов C-130 Hercules, тогда подполковник, а ныне генерал ВВС в отставке Иехошуа Шани.
Расскажите немного о вашей семье
Мои родители жили на территории нынешней Украины. Их маленький городок был в составе Польши в то время. С приходом нацистов украинцы убили всех евреев, живших там. Моим родителям повезло - они бежали от нацистов и оказались в Сибири, где я родился в 1945 году. Где бы мы не находились - в Польше, на Украине, в России - везде мы были беженцами и ненавидимыми чужаками.
Вскоре после окончания войны наша семья оказалась в лагере для перемещенных лиц Берген-Бельзен в Германии. Мы были там в течение почти года. Затем мы вместе с тысячами евреев, выжившими в Холокосте, проделали нелегкий путь из Германии в Израиль.
Мои родители были сионистами и свободно говорили на иврите, на котором они общались со мной, тогда ребенком. Они были очень рады приехать в Израиль и начать новую жизнь, чтобы никогда вновь не влачить судьбу беженцев и чужаков среди врагов.
Вы всегда хотели быть летчиком?
Нет, на самом деле. Подростком я не интересовался самолетами, а хотел быть инженером-электриком. Все изменилось в день моего призыва в армию. Я и еще несколько новобранцев валялись на травке на призывном пункте, когда к нам неожиданно подошел военный, на мундире которого мы увидели серебрянные крылышки летчика. Он сказал: «Вы все прошли проверки для летных школ. Кто здесь не хочет добровольно идти в пилоты?»
Я начал поднимать руку, но на полпути я понял, что никто вокруг меня не поднимает руку. Так что я тоже опустил руку вниз. Остальное уже история.
Что вы делали, когда вы впервые вступил в ВВС Израиля?
Я был призван в 1963 году. Я получил серебрянные крылышки пилота в 1965 году из рук генерала Эзера Вейцмана, который тогда был командующим ВВС Израиля. Первый самолет, на котором я начал летать, был транспортный самолет Nord Noratlas. Я также в течение двух лет был инструктором пилотирования на самолетах Fuga. Затем Военно-воздушные силы послали мне в Соединенные Штаты, где я прошел обучение на пилота грузовоо самолета C-130 Hercules. Сначала я был на авиабазе в Литл-Роке, штат Арканзас, а затем в Северной Каролине. Это был мой первый приезд в США.
Вы были на действительной военной службе во время крупных войн Израиля. Как вы принимали участие в этих войнах?
В 1967 году во время Шестидневной войны я на своем самолете доставлял топливо и боеприпасы солдатам ЦАХАЛа, сражавшимся на Синайском полуострове.
В 1973 году во время войны Судного дня, я был командиром эскадрильи. Выполнял разведывательные и боевые вылеты на самолете C-97 Stratofreighter. Я летал на самолете C-130 Hercules через Суэцкий канал, в глубь египетской территории, для того, чтобы поставлять топливо и боеприпасы сухопутным войскам, наступавшим на территории к западу от канала. Те силы, кстати, возглавлял Ариэль Шарон.
Как для вас начался кризис в Энтеббе?
27 июня 1976 года террористы захватили пассажирский самолет Air France, выполнявший рейс из Тель-Авива в Париж. Самолет был захвачен террористами во время промежуточной посадки в Афинах и угнан ими в Энтеббе, Уганда. Двое из угонщиков были членами немецкой левой организации Баадер-Майнхоф, и двое из Народного фронта освобождения Палестины. Они потребовали освобождения 53 террористов, сидевших в тюрьме в Израиле.
На третий день кризиса террористы отделили израильских и еврейских пассажиров от других. Похитители освободили неевреев и отправили их во Францию. В то время как остальной мир занимался болтовней, но ничего не делал, в обстановке полной секретности Армия обороны Израиля планировала спасательную миссию.
Как вы впервые узнали, что вам предстоит принять участие в операции по спасению заложников?
Я был на свадьбе, когда командующий ВВС Израиля, генерал-майор Бени Пелед, подошел ко мне и начал задавать вопросы о возможностях С-130. Это была странная ситуация - командующий ВВС, генерал-майор, расспрашивает подполковника о самолете. Но С-130 был новый самолет, а в ВВС командование всегда было сосредоточено на истре**телях, а не на транспортных самолетах. Пелед спросил меня, если предстоит лететь в Энтеббе, то сколько времени это займет и какой груз может нести С-130. У меня от этого разговора осталось впечатление, что невозможная при заданных условиях спасательная операция стоит на повестке дня.
Как операция началась?
Мы начали наш полет с авиаазы в Шарм-эль-Шейх на Синае, который в то время находилась под контролем Израиля. Взлет из Шарм был одним из самых тяжелых за всю историю не только моей летной практики, но и самого этого самолета. Я не имел понятия, что произойдет при взлете и посадке - самолет был перегружен вопреки всем правилам и инструкциям по пилотированию.
На борту моего самолета находись бойцы спецназа Сайерет маткаль во главе с их командиром подполковником Йонатаном Нетаньяху. Там же был погружен автомобиль Mercedes, которому предстояло ввести в заблуждение угандийских солдат в аэропорту, так как у Иди Амина, диктатора Уганды, был тот же самый автомобиль. Кроме того, на борт моего самолета были загружены автомобили Land Rover, на которых предстояло действовать десантникам.
Я дал команду на взлет, и перегруженный самолет тяжело оторвался от земли в самом конце взлетно-посадочной полосы. Я взял курс на север, но затем развернул на юг, где была наша цель. Перегруженный самолет тяжело поддавался управлению, я держал его буквально «на руках», пока он не набрал более высокую скорость. Я просто изо всех сил старался держать самолет под контролем - вы знаете, у самолета есть чувства, и все обошлось благополучно.
Расстояние до Энтеббе составляет более 2500 миль (4000 км). Как вы это сделали?
Мы должны были лететь в непосредственной близости от Саудовской Аравии и Египта, в Суэцком заливе. Мы не боялись нарушать воздушное пространство этих стран - полет проходил по трассе международных авиарейсов. Проблема была в том, что они могли обнаружить нас своими радарами.
Потому мы летели очень низко - на высоте всего 100 метров над водой, группой в составе четырех самолетов. Основная надежда была на эффект неожиданности - ведь врагу достаточно было одним грузовиком заблокировать взлетно-посадочную полосу, и тогда вся операция закончилась бы катастрофой. Так что, сохранение операции в полной тайне было критически важным для достижения успеха.
В некоторых местах, что особенно опасно, мы летели на высоте 35 футов. Я вспоминаю чтение высотомера. Поверьте, это страшно! В этой ситуации вы не можете летать в сомкнутом строю. В полете я, как командир эскадры, не знал, есть ли еще самолеты 2, 3 и 4, следующие за мной, потому что мы шли в режиме полного радиомолчания.
В С-130 вы не можете видеть, что творится позади вас. К счастью, пилоты других самолетов эскадры были опытнейшими летчиками - поэтому время от времени они выходили из общего строя, чтобы я мог видеть их, а затем возвращались на свое место в составе группы. Так я узнавал, что самолеты продолжают следовать вслед за мной.
Что вы думали при посадке в слепую на взлетно-посадочную полосу в Энтеббе, окруженную вражескими солдатами?
Больше всего я опасался не ракетного и артиллерийского обстрела с земли - на меня давило чувство ответственности за порученное дело - ведь моя ошибка в качестве пилота перегруженного грузового самолета могла поставить под угрозу успех всей операции. Подумайте об этом - сколько наших людей погибло бы в Энтеббе, если бы я ошибся?
На случай, если что-то пойдет не так, я был готов к худшему. Я был одет в шлем, бронежилет, у мне был автомат Uzi. Я также получил толстую пачку наличных денег на случай, если я буду вынужден выбираться из Уганды после катастрофы. К счастью, мне никогда не пришлось использовать эти деньги. Я вернул наличные после возвращения в Израиль.
Что произошло после того, как вы приземлились?
Я остановился в середине взлетно-посадочной полосы, группа десантников выпрыгнула из боковых дверей и фонариками пометила взлетно-посадочною полосу, так что другие самолеты, следовавшие за мной, смогли совершить посадку. Десантники пошли на штурм диспетчерской башни. Mercedes и Land Rover, выехали через заднюю дверь моего самолета, и коммандос атаковали здание терминала, где находились заложники. В это время руководивший штурмом подполковник Йонатан Нетаньяху, командир Сайерет маткаль, был смертельно ранен огнем угандийских солдат.
После освобождения заложников, какими были ваши следующие действия?
У нас была небольшая проблема: нам нужно топливо, чтобы лететь домой. Мы же летели с билетом в один конец! Мы планировали несколько вариантов дозаправки, и я узнал от командования операцией, что есть возможность дозаправки в Найроби, Кения.
Через 50 минут после посадки в Энтеббе, я отдал приказ командирам самолетов моей эскадры: «Всем, кто готов - на взлет!» Я помню, с каким удовольствием я увидел, как самолет № 4 с заложниками на борту вылетел из Энтеббе - его силуэт растаял в ночной мгле. Именно тогда я понял, что мы победили.
Вот и все. Мы сделали это. Миссия удалось.
Как вас встретили в Израиле?
Самолет с заложниками приземлился в в аэропорту Бен-Гурион, где они встретились со своими семьями. Остальные три самолета сели на военных аэродромах.
Ицхак Рабин, премьер-министр Израиля, подошел ко мне. Я не снимал форму в течение 24 часов подряд, при температуре более 50 градусов в самолете, потому я был грязный и вонючий. А тут тебе на встречу идет идет премьер-министр с распростертыми объятиями. Я сказал, - пожалуйста, не обнимайте меня, - вы может умереть от этого! Он, однако, обнял меня и сказал только «Спасибо».
Каково было возвращаться в Израиль в качестве героя?
После смерти моего отца, я обнаружил его письма из Берген-Бельзен, которые он послал в кибуц Мишмар ха-Эмек. В них отец рассказывает о том, что пережил во время Холокоста, что случилось с его семьей, и т.д. Я не буду обсуждать это здесь. В одном из его писем написано: «Моя единственная надежда и радость - мой Иехошуа. Он дает мне основания для продолжения жизни.»
Я говорю об этом письме, потому что 30 лет спустя, когда я вернулся из Энтеббе, мой отец устроил праздник для меня. Семья и друзья были там, чтобы праздновать успех нашей миссии. Мой отец был в отличном настроении. Я знаю, что он думал, переживший Холокост. Его сын в то время был подполковник ВВС Израиля и только что пролетел тысячи километров, чтобы спасти евреев. Это, вероятно, добавило десять лет его жизни.
Вы поддерживаете контакты с другими участниками операции?
Ну, как вы, наверное, знаете, многие из них находятся в высших эшелонах власти сегодня. Эхуд Барак, министр обороны, был в то время подполковником, как и я. Он был в группе планирования операции, а я был шеф-пилот. Мы советовались друг с другом тогда, и я вижу его часто в наши дни.
Шауль Мофаз, недавно назначенный вице-премьером, возглавлял уничтожение истребителей МиГ на земле в аэропорту Энтеббе, чтобы наши спасательные силы смогли беспрепятственно покинуть Уганду.
Матан Вильнаи был в кабине вместе со мной. Эфраим Снэ был на самолете, как врач. Дан Шомрон умер несколько лет назад - он был одним из руководителей всей операции. И, конечно же, брат Йони, Беньямин Нетанияху, является премьер-министром. Я впервые встретился с ним в начале 1980-х, когда он был заместителем главы миссии в посольстве Израиля в Вашингтоне, округ Колумбия.
Как сложилась ваша карьера после Энтеббе?
Я продолжил служить в ВВС - более 30 лет, на самом деле. Я налетал 13 000 летных часов, в том числе 7000 часов в качестве пилота С-130. На протяжении многих лет я командовал тремя эскадрильями и смешанной авиагруппой из четырех эскадрилий и восьми наземных частей.
С 1985 по 1988 год я был атташе ВВС в посольстве Израиля в Вашингтоне, округ Колумбия. Я уволился с действительной военной службы в 1989 году, в звании бригадного генерала. В течение десяти лет после этого я был в резерве. Сегодня я являюсь вице-президентом компании Lockheed Martin, ответственным за проекты в Израиле. Когда-то я был новобранцем и не думал о ВВС, ставших делом всей моей жизни - в юности вы никогда не знаете, как все получится.
в сообществе :
Из блога в сообществе
Во время штурма погиб командир спецназа Генштаба израильской армии подполковник Йони Нетаньяху - родной брат нынешнего премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху. С тех пор операцию негласно называют в его честь - «Операция Йонатан».
Из блога в сообществе
«Записка премьеру»
В середине 1970-х годов в Израиле царила атмосфера непрекращающейся борьбы с террором. Спецслужбы страны вели постоянную охоту на активистов различных палестинских организаций, в том числе тех, кто был причастен к убийству израильских спортсменов на Олимпийских играх в Мюнхене.
Нападение на самолет компании «Air France» стало еще одним звеном в этой цепи. Долгие годы считалось, что в первые дни после захвата правительство Израиля пыталось найти дипломатическое решение проблемы и, по мнению многих историков, даже готово было пойти на уступки и освободить палестинских заключенных из тюрем.
Однако спустя 39 лет рассекреченные документы указывают на то, что это был лишь отвлекающий маневр, на успех которого в руководстве Израиля мало кто надеялся. С первого дня захвата тогдашний премьер-министр Ицхак Рабин и министр обороны Шимон Перес твердо верили в необходимость проведения военной операции.
Из записки Переса к Рабину:
«Закрываем все оперативные детали. Наряду с внедорожниками, на которых солдаты подъедут к терминалу, предлагается взять „Мерседес“, похожий на автомобиль Амина (правитель Уганды). Добавим на него флажки. Амин как раз должен вернуться в аэропорт с Маврикия, по времени все должно сложиться».
Из блога в сообществе
Ответ Рабина Пересу:
«Мы знаем, когда Амин точно возвращается? Вы уверены, что это „Мерседес“? Как начинается операция, и какие в целом шансы на успех?»
Перес отвечает:
«Как начинается операция? Пункт первый - говорят, что это невозможно. Пункт второй - выбранное время не подходит. Пункт третий - правительство ее не одобрит. Из всего, что я точно вижу, а у меня пока есть зрение, это то, как эта операция завершится».
По случаю публикации архивов, Шимон Перес заявил в интервью газете «Маарив», что процесс принятия решения о начале военной операции был очень нелегким:
«Когда я озвучил силовой вариант и предложил отправить в Уганду наш спецназ, многие посчитали меня безответственным министром», - вспоминает Перес. - Я никогда их не осуждал, ведь они, как и я, четко осознавали, что будет, если вдобавок к заложникам, мы еще потеряем сотню наших лучших бойцов«.
Из блога в сообществе
Среди противников столь дерзкой операции был и тогдашний начальник Генштаба Мордехай (Мота) Гур. Свою оценку он выразил в личной беседе с Пересом. По его мнению, транспортные самолеты «Геркулес», на которых предполагалось отправить спецназовцев, не могли долететь из Израиля до Уганды без дозаправки. Впрочем, получив приказ о подготовке к штурму, ему ничего не оставалось, как подчиниться. Решение по «Геркулесам» было найдено. Израиль договорился с властями соседней Кении о предоставлении воздушного пространства этой страны и аэропорта в Найроби для последующей эвакуации заложников. Непосредственное руководство операцией было поручено генералу Йекутиэлю Адаму. Он находился в самолете, который кружил над аэропортом Энтеббе. Еще один самолет был оборудован под летающий госпиталь.
Премьер-министр Израиля Ицхак Рабин встречает спасенных в Энтеббе заложников после их прибытия в Израиль, из блога в сообществе
Исторический дневник
Впервые достоянием гласности стал и так называемый оперативный дневник операции. По его записям можно восстановить весь процесс принятия решения об освобождении заложников в деталях. Правда, некоторые фрагменты все еще остаются в секрете. Специалисты утверждают, что это связано с методами работы израильских спецназовцев, которые применяются в израильской армии даже сегодня, спустя много лет. За несколько часов до вылета в Уганду, Перес собрал у себя в канцелярии армейское руководство и некоторых из офицеров-участников предстоящего штурма. По словам Переса, командующий военно-воздушными силами Бени Пелед спросил его, на что рассчитывает политическое руководство Израиля - на захват только аэропорта или всей Уганды? «Пелед заявил, что для штурма аэропорта достаточно сотни солдат, для захвата всей Уганды нужно минимум тысяча, - вспоминает Перес. - Я сказал, что второй вариант даже не рассматривается, а главная цель - вернуть заложников домой».
Угандийские солдаты молятся за упокой душ погибших товарищей, eastnews.ru, 9 июля 1976 года
Из рассекреченных записей оперативных деталей:
«Время 16:15: первый самолет уже в пути. Ждем вторую группу»/
«Время 16:18: вылет задерживается на 10 минут, группа прибыла в военной форме, нужно переодеть их в гражданскую одежду».
«Время 16:30: второй самолет пошел на взлет».
«Время 22:30: Первый самолет сел в Найроби».
«Время 23:18: Самолет приземлился в Энтеббе».
«Время 23:48: В аэропорту Энтеббе тишина - заложников и раненных доставляют на один из самолетов. Идет подготовка к вылету в Найроби».
«Время 23:51: Есть убитые среди заложников, один из бойцов тяжело ранен. Пока не ясно, удалось ли спецназу уничтожить МИГи угандийских ВВС».
«Время 02:00: Все самолеты благополучно сели в Найроби для дозаправки. В Израиле готовятся к встрече самолетов».
Из блога в сообществе
Энтеббе от А до Я: карта, отели, достопримечательности, рестораны, развлечения. Шоппинг, магазины. Фото, видео и отзывы об Энтеббе.
- Туры на Новый год по всему миру
- Горящие туры по всему миру
Энтеббе (Entebbe), расположенный на северном берегу озера Виктория, представляет альтернативу Кампале в качестве исходной или конечной точки путешествия по Уганде. Основанный в 1894 году в качестве стратегического пункта для освоения земель Уганды, город со временем превратился в неофициальную столицу страны. В прошлом город служил местом сбора вождей Буганды, административным центром британской колонии и резиденцией временного правительства Уганды. Сейчас это престижный пригород, в котором предпочитает селиться местный топ-менеджмент и правительственные чиновники. Здесь множество старых колониальных парков, озер, воздух чистый, а на улицах спокойно и безопасно.
Как добраться до Энтеббе
Международный аэропорт Энтеббе принимает рейсы из Дубай , Найроби , Каира , Аддис-Абебы и Йоханнесбурга . Сюда летают самолеты British Airways и KLM.
Поиск авиабилетов в Энтеббе
Транспорт
Перемещаться по городу удобно на маршрутном такси (matatu) или обычном такси (что будет стоить несколько дороже). Местные жители и экономные туристы пользуются boda bodas - поездками на мотоциклах в качестве пассажиров.
Дорога от Энтеббе до национальных парков и достопримечательностей Уганды лежит через Кампалу . Микроавтобусы отправляются в Кампалу каждые полчаса, дорога займет примерно сорок-пятьдесят минут.
Кухня и рестораны Энтеббе
На рынке Энтеббе можно купить стволы банановых пальм, на каждом из которых - гроздья из сотни плодов. Самый популярные местные алкогольные напитки также продолжают банановую тему - это банановое пиво и банановый джин.
Среднестатистический угандиец в день съедает по три килограмма бананов в жареном, печеном и тушеном виде.
Несмотря на то, что близость к озеру Виктория дает возможность включать в меню свежую пресноводную рыбу, рыбные блюда в местной кухне практически не представлены. Говорят, это связано с религиозными запретами угандийских племен. Кулинарный экстрим представлен жареной саранчой и термитами.
В городе множество мест с привычной туристам европейской и американской кухней. А угандийский кофе считается одним из лучших в мире.
Энтеббе - ботанический сад
Развлечения и достопримечательности Энтеббе
Озеро Виктория - главная достопримечательность Энтеббе - самое большое в Африке и второе по величине пресноводное озеро в мире. Его площадь 69 тыс. кв. километров. В озере водится удивительная рыба - тилапия, которая вынашивает свое потомство во рту, и не менее экзотическая рыба - протоптер, которая может дышать воздухом. Озеро является излюбленным местом отдыха горожан и туристов. Можно позагорать на прекрасных пляжах, совершить прогулку по озеру, порыбачить, посетить заповедник шимпанзе на острове Нгамба.
На берегу располагается рыбацкая деревня Касенья, знаменитая своим рынком, где вы можете купить сувениры и настоящие произведения искусства, созданные руками местных умельцев.
Образовательный центр дикой природы (он же зоопарк) расположился около городского причала. Кроме крокодилов, обезьян и антилоп в зоопарке живет исчезающий вид африканских носорогов.
Энтеббе - озеро Виктория
Ботанический сад
Национальный ботанический сад, основанный в 1898 году, находится на северной стороне озера, практически на самом экваторе. Сад площадью более сорока гектаров разделен на несколько тематических зон, в которых можно увидеть уникальных представителей флоры Уганды, экзотические цветы и лекарственные растения. Здесь обитают редкие птицы, такие как пальмовый гриф и серый попугай.
Кинематографическая классика - знаменитый фильм «Тарзан» с Джоннни Вайсмюллером снимался также в ботаническом саду Уганды.
Люди без кожи
Уганда. Международный аэропорт в городе Энтеббе. С широкой улыбкой и уже заполненными декларациями нас встречает Юра, простой русский мужик с внешностью Джорджа Клуни и британским гражданством. Он работает в абаканской авиакомпании, у которой здесь контракт с ООН. Современная Уганда - цивилизованная, развивающаяся африканская страна с относительно уютной и размеренной жизнью. Рядом - Конго. И разница между ними такая же, как между раем и адом. Наши летчики ежедневно возят туда-сюда ооновские грузы
Операция «Энтеббе»
Юра говорит, что быстрее нас эту границу прошел только израильский спецназ в 1976 году. История знаменитая: палестинские террористы захватили самолет компании «Эр Франс», пригнали его сюда и засели в здании старого аэропорта - под крылом дружественного режима прези дента-людоеда Иди Амина. Всех заложников, кроме граждан Израиля и одной британской бабушки, вскоре отпус тили. Тогда за своими прилетел израильский спецназ. Заложники были освобождены в течение полутора минут, еще полтора часа ушло на эвакуацию. В ходе операции погибли трое заложников и двое спецназовцев, один из которых - подполковник Йонатан Нетаньяху, брат Беньямина. Семеро террористов и несколько десятков угандийских солдат были убиты. Но печальнее всех оказалась судьба британской бабушки: еще до освобождения заложников ее увезли в больницу с пищевым отравлением, а когда израильтяне улетели, ее по приказу Амина там просто убили.
Видите диспетчерскую башню? - Юра указывает в сторону легендарного аэропорта. - На ней до сих пор есть следы от пуль. Новый президент, видимо, решил оставить их на память. Сейчас там располагается его авиация. А пилоты - украинцы.
А вообще наших здесь много работает?
Полно. Русские, украинцы, казахи, грузины - весь бывший СССР.
Что, у нас правда такие крутые пилоты?
В Африке востребованы наши старые самолеты и вертолеты, они менее прихотливы в обслуживании и дешевле западных аналогов. Кому же на них летать, как не нашим?
Аэропорт обнесен забором с колючей проволокой. На заборе сидят длиннохвостые обезьяны и разглядывают президентскую авиацию. Похоже, самолеты им нравятся.
Мы сидим с Юрой на берегу озера Виктория. Перед глазами табличка: «Купаясь в озере, вы рискуете своей жизнью».
Это потому что здесь водятся крокодилы?
Да какие крокодилы! Их тут никто и не видел, наверное. В озере полно всяких бактерий и прочей дряни. Наши говорят: «Искупаешься в Виктории - потом родишь ведро карасей». Здесь могут купаться только те, кто на этом озере родился: у них иммунитет.
Сразу хочется отодвинуться подальше от воды. Жизнь в раю, как выясняется, не такая уж безопасная, а милые обезьянки, увлеченные авиацией, - разносчики малярии. Равно как и тучи мелких комариков у озера - им почему-то плевать на толстый слой репеллента на наших руках.
Андроид Рита
Это вымышленный персонаж. С его помощью мы пытаемся запомнить название нашего отеля - «Андерита». Этому нас научили двое военных, русский и украинец. Ребята, как и многие здесь, работают на ООН. Они наблюдатели в соседнем Конго. В Уганде парни отдыхают, у них недельный отпуск. Даже не буду пытаться упоминать их имена: они пообещали, что в случае чего появятся в темных очках и сотрут мне память.
Наблюдатели живут в «тимсайтах» - небольших ооновских сторожках, разбросанных по всем нестабильным частям света. Иногда такой «тимсайт» оказывается единственным очагом современной цивилизации где-нибудь посреди конголезских джунглей или в Западной Сахаре. Ребята на протяжении долгих месяцев собирают сведения, отправляют отчеты начальству, а потом внезапно все приходит в движение: сначала появляются солдаты и бронетехника, потом газовые плитки, стиральные машины, огнетушители, провиант и прочие детали. Как раз для перемещения всего этого добра здесь и нужны русские летчики. Хотя чем конкретно здесь занимается ООН, нам понять так и не удалось.
Вообще-то, военным разговаривать с журналистами не рекомендуется. Но как же нашим с нашими не потрещать? Тем более что у нас с собой селедка. Сходимся на нейтральной теме - сексе. Среди наблюдателей встречаются и женщины. Но такое везение - редкость. К тому же хорошо только сложившейся паре, остальным в течение двух лет приходится довольствоваться своими эротическими фантазиями. Контакты с аборигенами строго запрещены, хотя предложение местных «мамушек», как здесь называют проституток, в десятки раз превышает спрос. И цены бросовые: 10 долларов за ночь. Но у 80% девушек СПИД. Поэтому сексуальные приключения равноценны прогулке по минному полю.
Ребят, а как тут черные с белыми уживаются? Расизм есть?
А ты знаешь, чем отличается расист от туриста? - Русский наблюдатель делает глоток пива и хитро прищуривает глаз.
Двумя неделями. Вот так и уживаются.
Отель «Андерита» стоит на берегу озера. Вечером здесь совсем не жарко. Но я прошу парня с ресепшена включить кондиционер. В моем номере нет москитки, а комары жужжат, и мне сейчас меньше всего хочется узнать, что такое малярия. Парнишка вбивает обычную вилку в тройную розетку, и аппарат начинает гудеть.
Хочешь джига-джига с «мамушкой»? - доверительно спрашивает меня повелитель розеток.
Я в джигу-джигу за деньги не верю. Только по любви.
Парень смотрит на меня как на идиота и уходит.
Вечер пятницы. Мы на вилле русских летчиков. Я рисовал в своем воображении современных Сент-Экзюпери, небесных романтиков с шарфами, закинутыми за спину, возможно, в кожаных шлемах, ну, или что-то в этом роде. В реальности это оказались крепкие сибирские мужики в трениках, тоскующие по сметане и дому. Средний возраст - от 40 до 50. Командир экипажа Игорь охарактеризовал свою деятельность просто: «Мы те же самые дальнобои, только у нас тоннаж побольше».
Нас встречает любимец русских экипажей - пес Трезор. Вроде бы немецкая овчарка, хотя никакой гарантии, что обошлось без африканских кровей, нет. Нам после обилия обезьян очень приятно смотреть на обыкновенную собаку, но Трезор насторожен нашим появлением на вилле.
Не бойтесь, - смеется Игорь. - Эта собака - хренов расист: кусает только черных. Ни разу белого не цапнул, а черных гоняет.
В рабочем графике у мужиков есть небольшое окно для принятия алкоголя - с вечера пятницы до вечера субботы. Пить никого не принуждают, но те, кому надо, время попусту не тратят. Пьем под жареную тилапию, эту визитную карточку озера Виктория и московских офисных столовок.
Сейчас у экипажа работа довольно скучная - переброска ооновского контингента в Конго. То ли дело сбросы гуманитарной помощи в Судане! Нужно было на Ил-76 снизиться до 250 метров, выйти на крест, открыть рампу и сбросить несколько тонн продуктов - напоминает точечную бомбардировку, особенно когда мешок попадает на козу. Механизм сброса интересен еще и тем, что о нем можно рассказывать не выходя из-за стола. Вот рука Игоря опускается на предельно допустимый эшелон, делает ювелирную поправку на 20 метров вправо и оказывается точно над селедкой.
Судан. Район Дарфур. Задача: сбросить груз с гуманитарной помощью на площадку, помеченную крестом. Эта работа, которой экипаж занимался в Судане. Самый кайф для ребят – попасть в крест.
Игорь в Африке с 2004 года. Летал над Суданом, Руандой, Конго, Чадом, Ливией и Египтом. У него жена и две дочери. Младшей 4 года. Игорю 50, он пилот первого класса и доволен своей жизнью. К Африке особой любви не испытывает, но и ненависти тоже. Рабочая смена экипажей - три месяца, потом обратно в Сибирь. Главный мотив работы в Африке - деньги.
И много платят?
Много никогда не бывает, нормально. Я бы здесь оставался дольше, но у нас в компании среди экипажей в Африку очередь. Всем нужно зарабатывать.
Далеким от авиации людям простительно не знать, каков размах крыла Ил-76, что такое рампа и как выглядит черный ящик, но, подходя к самолету, важно запомнить два правила. Первое: никогда не ссать перед самолетом. Второе: никогда не говорить слово «последний» - только «крайний». Не следует также пренебрежительно высказываться о самолете, в каком бы состоянии он ни был. В принципе, на территории аэропорта еще запрещается курить, но, если сильно приспичит, самолет тебе позволит. Потому что он все понимает, и он тоже - мужик. Никакого специального имени у самолета нет - экипаж называет его лаконично и просто: «кормилец».
У буржуев такого самолета нет, - говорит инженер АиРЭО (авиационного и радиоэлектронного оборудования) Олег. - Он садится где угодно. Высокое расположение движков. Ильюшину надо памятник поставить. Да и Антонову тоже.
Выясняется, что самолет нашего экипажа не садился только на льдину. И не потому, что не летал над полюсом - просто побоялись, что айсберг перевернет. Когда мужики рассказывают о самолете, их глаза светятся.
Иногда садишься - полоса короткая, - говорит Игорь, - знаешь, что сядешь, но нервы играют. Сядешь - как кончишь.
Эти ребята выпивают и матерятся, могут шлепнуть по заду повариху, которая варит им русские борщи, и получают от своей работы такое же удовольствие, как от секса… Нет, все-таки воздушные дальнобойщики оказались немного Сент-Эксами. По крайней мере, один - бортоператор Саша. Все называют его Гиви. Он действительно похож на грузина, хотя по крови немец. В экипаже он работает вместе с братом, штурманом Олегом. Гиви поэт. Вот его «Ода про муху»:
В небе голубом и глубоком летают не только птицы,
Летают там самолеты и большие мохнатые мухи.
Полет их совсем не печален,
Он напорист, стремителен, быстр.
Ну, а мы иногда их встречаем,
Говорим: «Фу-у-у! Это гадость!» -
И, схватив в диком порыве толстый сверток старой газеты,
Убиваем их, убиваем.
Ну а что же придумать лучше, чем убийство маленькой мухи,
Беззащитной, мохнатой, крылатой?
Ведь у мухи нет даже жала, и когтей у нее нет тоже…
Так давайте же будем терпимей к окружающим нас и близким.
Благородством, любовью обнимем
Этот мир, удивительно чистый.
Мне очень нравится эта способность моих соотечественников находить красоту даже в самой заднице земного шара и искренне ей восхищаться. Уганда, конечно, райское место. Но половину своей жизни в Африке мужики проводят в Конго. А там все по-другому: жара, злые негры, повстанцы, нищета, повышенный малярийный фон, желтая лихорадка, короткие посадочные полосы и дом на несколько сотен километров дальше. А Гиви стоит с рюмкой водки и верит в чистоту этого мира.
Люди без кожи
Кампала - столица Уганды. От Энтеббе до нее всего 40 километров. Там мы вместе с наблюдателями окунаемся в столичную жизнь.
Столица Уганды, как и Москва, расположена на холмах. Сначала кажется, что это по воле какого-то африканского правителя сумасшедший дом расширили до масштабов города. Торговые лавки, магазины, отели и рестораны - все шумит, сигналит и дымится. Временами в ухо начинает орать какой-нибудь проповедник, предвещая скорый конец света. Но, пожалуй, самое грандиозное зрелище - автовокзал: сотни белых микроавтобусов в непонятном порядке движутся в разные стороны. Под командованием наблюдателей мы форсируем это море одинаковых машин без приключений. Тут же нам успевают предложить ананасы и бананы.
Эй, музунгу! Купи бананы!
Спасибо, не хочется.
Ты откуда?
Из России.
Аршавина знаешь?
Ну так, немного.
Хорошо играет. В ЮАР-то поедешь?
Нет, а ты?
Я через неделю лечу. Уже билеты купил.
Разве Уганда попала на чемпионат?
Нет. А Россия?
Тоже нет.
Жмем друг другу руки. Все-таки горечь поражения сближает.
Каждый местный житель считает своим долгом обратиться ко мне: «Эй, музунгу! Хочешь ремень?» Или: «Музунгу, привет! Как дела?» Или: «Музунгу, куда ехать?» И даже: «Музунгу, иди нах!» Наблюдатели объясняют мне, что музунгу - обозначение любого белого. Дословно переводится с суахили как «человек без кожи».
Внезапно уличный воришка срывает золотую цепочку с шеи русского наблюдателя. Дальше закручивается настоящий боевик. Наш парень быстро разворачивается, сбивает с ног пару торговок, прыгает через перила и ловит вора за руку. На задержание уходит не больше 10 секунд. Цепочки уже нет. Вокруг наблюдателя собирается толпа. Он продолжает держать вора за руку. Местные обступают наблюдателя плотнее. Еще несколько секунд, и у боевика будет продолжение. Но в этот момент появляется полиция. Наблюдателю (точнее, его дипломатическому паспорту) сразу верят, воришку цепляют за ремень и ведут в участок.
Допрос ничего не дает. Подозреваемого оформляют и отправляют в местную КПЗ. Прогноз полиции неутешительный: цепочка вряд ли найдется. Предлагают зайти в участок через пару дней. Пострадавший расстроен: это был подарок кого-то из близких. Мы утешаем его рассказами о том, как круто он выглядел со стороны, когда его обступили местные. Он улыбается и предлагает по пиву.
Поздним вечером мы возвращаемся в Энтеббе. У ворот «Андериты» нас пасет «мамушка».
Привет, мальчики. Я Роза. А вас как зовут?
Представляемся Огурчиком и Баклажаном. «Мамушка» повторяет наши имена и утверждает, что они очень красивые. Мы говорим, что в России все такие. Но после того, как мы отказываемся от джиги-джиги, разговор не клеится. Роза дарит нам по бесплатному воздушному поцелую и исчезает в ночи. Может, она просто закрыла глаза?
Кормилец
Утро начинается с легкой паники: у меня поднимается температура, и я рисую себе жуткие картины малярийной горячки. Юра сразу же отвозит нас в больницу, где за пару долларов делают тест.
Результаты мы ждем на борту Ил-76. Идет погрузка. Нужно разместить в грузовом отсеке один бронетранспортер, один «Урал», несколько газовых печек, огнетушители и еще какой-то ооновский хлам. Все это напоминает игру в гигантский тетрис. Процессом руководит бортоператор Гиви. Когда из-за одного огнетушителя нарушается эргономичность всего пространства, Гиви начинает ворочать его, а два местных грузчика стоят рядом и смотрят.
Хелп, бля! - толкает одного из грузчиков Олег. - Такие они ребята. Их палкой надо бить, чтобы работали. А их трогать нельзя - это первое правило. Только подставишься. Спровоцировать тебя - один из способов дойки белого.
Олег однажды сидел в конголезской тюрьме за то, что неудачно толкнул одного парня. Выпустили только потому, что он успел обзавестись авторитетными черными друзьями. Четыре года назад Олег работал на «серую» авиакомпанию: род занятий тот же, только заказчики не всегда ООН, а еще, например, повстанцы. Пока Олег был в отпуске, его экипаж разбился. С тех пор он не любит Африку, несколько раз зарекался здесь летать, но после нескольких месяцев безработицы менял решение.
Тут восемнадцатый век граничит с двадцать первым! - Двигатели самолета работают, поэтому Олег кричит: - Одни люди ездят на джипах, другие живут в племени людоедов. Они своих детей приносят в жертву, чтобы дом построить. А потом говорят, что рабы - это белые. Мы типа приехали сюда, чтобы бесплатно кормить их и поить.
Правда, детей - в жертву?
Они об этом никогда музунгу не скажут. Но цивильные они только днем, а ночью все верят в магию.
В гуманность своей миссии в Африке мужики не верят. Они считают, что местное население крайне лениво именно из-за вмешательства белого мира. Наши экономические интересы только подливают здесь масла в огонь. Конечно, это общие фразы - ребята говорят лишь о том, что видят с высоты своего полета. Меньше всего на свете им хочется вникать в нюансы местных войн.
Погрузка заканчивается. К кормильцу подъезжают остальные члены экипажа. В светлой форме и солнцезащитных очках они напоминают персонажей героического фильма о борьбе человечества с астероидом. Дрожащий воздух замедляет их движения. На заднем плане чернокожий Амос драит шваброй нос самолета.
Здорово, брат! - радостно кричит он: за семь лет работы с нашими летчиками он научился неплохо говорить по-русски.
Носорог тебе брат, - бросает в ответ кто-то из экипажа.
Герои заходят в самолет, снимают пиджаки и темные очки, переодеваются в обычные спортивные штаны и становятся обычными дальнобойщиками. Двигатели заводятся, самолет катится на заправку. Его движение корректирует маршал с сигнальными палками в руках. Обычный рабочий день. Все как дома. Только за спиной маршала по стене аэропорта ползет огромный геккон.
Пока Юра оформляет наш выход из рабочей зоны аэропорта, разглядываю плакаты на стене службы безопасности. Оказывается, самая большая угроза для летчиков - это не террористы, а птицы. Всегда думал, что это байки. Но за последний месяц было три случая попадания птиц в двигатель. Существует даже специальный термин - B.A.S.H. (Birds Air Strike Hazard) - угроза птичьей атаки в воздухе.
Хуже всех орлы, - комментирует плакат Юра. - Они никогда не сворачивают. Особенно неприятно вертолетчикам: они с ними на одной высоте летают. Недавно орел пробил ребятам кабину и застрял в лобовике. Пришлось его внутрь втягивать.
А если птица попадет в двигатель вашего кормильца, он упадет?
Если в один, то все нормально. Остальные двигатели вытянут. Если два двигателя выйдут из строя, то уже плохо. Без груза еще вытянут, а с грузом нет. Все-таки самолету 20 лет, тяга уже не та.
Почему орлы не сворачивают, никто не знает. Вероятно, самолет в небе для них такой же музунгу, как белый человек на земле, который пытается установить новые правила там, где они складывались на протяжении веков.
Нефтеюганск - Африканск
Экипаж улетел в Киншасу, столицу Конго. Мы собираемся домой. Пришли отрицательные результаты тестов на малярию - значит, будем жить. Вернулись наши приятели-наблюдатели. Цепочку так и не вернули. Российский консул сообщил ребятам, что дело о ее похищении передано в суд. На воришку повесили еще пару похожих дел, так что ближайший год парень проведет в тюрьме Кампалы.
Выхожу на улицу. На террасе сидит вспотевший мужик и ест свиные ребрышки. Мы перекинулись с ним парой слов. Он очередной русский летчик в Африке. Обсуждаем нахальных конголезцев, малярию и брюшной тиф. Летчик делает глоток пива и на несколько секунд задумывается.
Ты знаешь, Африка-то затягивает, - неожиданно говорит он.
А че? В Нефтеюганске я херачу с восьми до восьми - летаю по вышкам. А в Африканске расслабляюсь. Тепло, хороший график и деньги совсем другие. Опять же жены - они ж зае…т.
Беседа с летчиком заканчивается на грустной ноте. Он рассказывает, как в Конго один пилот из ЮАР пошел вечером за сигаретами и не вернулся - местные порубили его на куски.
Наши подсаживаются на «Африканск», как на наркотик. Они перенимают местное расслабленное отношение к жизни и смерти, греются на солнце, едят тилапию, радуются танцующим на улицах детям и, отгоняя мух со свиного ребрышка, рассказывают о смерти знакомых.
А вернувшись домой, тоскуют по Африке. Потому что теперь они везде музунгу.
Фотографии: Алексей Майшев для «РР»
Ближе к полудню заложников вновь удостаивает своим визитом Иди Амин. Компанию ему составляет его малолетний сын, на котором точно такая же парадная форма, как и на отце. Амин сообщает плохие новости: Израиль до сих пор не дал определенного ответа по поводу обмена заложников. Но у Амина есть в запасе и «хорошая» новость: ультиматум продлен до 11 часов утра воскресенья.
Остаток дня проходит без особых происшествий - для всех заложников, кроме четырех, которых террористы по очереди уводят в отдельную комнату, где их запугивают и угрожают. Затем заложников организованно возвращают в главный зал аэропорта, где недавно были французы.
Туалет засорился и источает зловоние. Работает радио. В вечернем выпуске новостей сообщают, что Израиль согласился на условия похитителей. Заложники плачут, обнимаются и готовятся к скорому возвращению домой.
Операцию решено назвать «Шаровая молния». Командующий ВВС Израиля Бенджамин Пелед посвящает премьер-министра в детали.
Два «Боинга-707» ВВС Израиля, перекрашенные в цвета авиакомпании «Эль-Аль», полетят обычным коммерческим маршрутом до единственной дружественной нам страны в регионе, до Кении. На них будут оборудованы полевые госпитали. Едва «Боинги» приземлятся в Найроби, с базы стартуют четыре «Геркулеса», в которых помимо сотни десантников поместятся полугусеничные вездеходы и тяжелые пулеметы. Как только «Геркулесы» выйдут из израильской воздушной зоны, они снизятся и полетят ниже зоны действия радаров.
Так точно! - отчеканивает командующий ВВС.
Й день, пятница
Аэропорт Энтеббе, Уганда
В ночь с четверга на пятницу в зале аэропорта спят только дети. Взрослые заложники тихо переговариваются, обсуждая свое возвращение. Никто не верит, что кошмар, длившийся почти неделю, подходит к концу. И действительно, это еще не конец. В семь утра к аэропорту подъезжает знакомый уже заложникам черный «мерседес». На этот раз Амин приехал не только с сыном, но и со своей последней женой - чернокожей красавицей в широком зеленом платье.
Мы найдем такой же «мерседес» как у Амина и посадим в него наших ребят. В принципе, мы можем сделать чучело Амина
Президент сообщает, что Израиль отказался идти навстречу террористам и содействовать скорейшему освобождению своих людей. Амин рекомендует заложникам написать открытое письмо своему правительству с просьбой удовлетворить требования похитителей. Оставив ошеломленных заложников спорить о том, писать письмо или нет, Амин с достоинством покидает здание аэропорта.
Кабинет премьер-министра, Израиль
Еще раз! Еще раз, я сказал! Быстрее, быстрее!
Группа десантников во главе с 30-летним подполковником Йонатаном Нетаньяху, выпускником Гарварда и братом будущего премьер-министра Израиля, бегом возвращается в тренировочный «Геркулес». В идеале операция по освобождению заложников должна занять не больше 55 минут. Пока десантники далеки до идеала, что дает право Дану Шомрону подгонять их криком. Но впереди целая ночь тренировок. Отоспаться коммандос смогут во время предстоящего семичасового перелета в Уганду.
Пилоты «Геркулесов» тоже не отдыхают. Они отрабатывают резкий набор высоты, а также посадку прямо на землю - на тот случай, если угандийские солдаты заметят самолеты и перекроют посадочную полосу. В одном из самолетов сидит начальник Генерального штаба армии обороны Израиля Мордехай Гур. Находясь внутри 70-тонной машины, которая то взмывает вверх, то камнем летит вниз, Гур чувствует себя, мягко говоря, неуютно. Зато теперь он знает, что может с уверенностью доложить премьер-министру: «Все готово».
Й день, суббота
Субботним днем в аэропорту Найроби один за другим приземляются два «Боинга-707» авиакомпании «Эль-Аль», следующие коммерческим маршрутом из Тель-Авива. Ровно через 20 минут с израильской военной базы в воздух поднимаются четыре гигантских «Геркулеса».
Лишь спустя 15 минут после взлета кабинет министров официально дает добро на проведение операции: по военному радио звучит команда «Занек!» («Взлет!»). Затем связь прерывается в целях сохранения секретности. Пилотам предстоит управлять самолетами семь часов, полагаясь лишь на радиолокационную антенну. Высоко над «Геркулесами» летят истребители-фантомы, в каждом из которых есть приспособление для создания помех в работе вражеских радаров. Они будут сопровождать «Геркулесов» до Эфиопии. Основная масса солдат находится в первом самолете, в котором вскоре после взлета становится трудно дышать. Кто-то из солдат устраивается в джипах, кто-то прикорнул у вездеходов. Особенно тяжко приходится солдатам, которые будут изображать угандийцев в ложном «мерседесе» Амина. Им выкрасили лицо и руки гримом, позаимствованным в тель-авивском театре, и теперь «угандийцы» потеют больше остальных, набившись в шикарный автомобиль.
